Осипова Лидия Денисовна, родилась в 1938 г. в деревне Пузикового, Юхновского района Калужской обл.
Престол у нас был 9 декабря, на которого я и родилась… 9 декабря, он в числах. Только мама забыла – за три дня до Егорья или после Егорья. Вы знаете – забыла! Детей же было помногу, тут война. Тут… Господи! Кто кого тут помнил! Это еще моя мама ошиблась на три дня только. А у подруги у моей. Та вовсе…
– Мам. Когда я родилась?
– Когда цвела рожь… (смеется), когда цвела рожь.
А рожь, бывает что год теплый, она на две недели раньше цветет, или на две недели позже, Ну месяц, одним словом, может туда и сюда. Смотря какой год… Да! Когда цвела рожь! Пойми, когда она родилась. И многие так, или еще что-нибудь похлеще…
Соб. – Церковь была в деревне?
Л.Д. – В деревне не было, километров за семь. Я же родилась в 38 году, уже и побили церквя. То маленькая была, а то побили потом, когда приехали с Белоруссии.
Да, мама рассказывала. Значит, как вот объявили войну… «Киев бомбили, нам говорили, что началася война»… После, как объявили войну, тут же вскорости, мама говорила, дня через три-четыре прикатили немцы на мотоцикле в нашу деревню. А наша деревня такая всё лесом, дорога грязная, деревня низкая. И прикатили туда немцы! Чего-то. На четвертый день это точно как объявили войну.
Соб. – Войну объявили 22 июня.
Л.Д. – Ну?
Соб. – А немцы появились в этих местах где-то в октябре.
Л.Д. – Ой! Мама говорила быстро-быстро! Как, говорит, они не побоялись – два немца на мотоцикле. Ну может быть, так уж ей показалось… Может, месяц-два… А может быть, знаете… Может быть, немцы пришли, много немцев… А вот моя мама так рассказывала: прямо тут же, вскорости приехали два немца, буквально два немца, на мотоцикле. И начали они: «Матка! Того-другого, значит». Им же покушать хочется. Давай, матка, того и другого! А они никто ничего не понимают. Да побежали за одним дедушкой, за Кузей. Дед Кузя. Значит, он был в плену, то ли в Германии, то ли…
Соб. – В первую мировую?
Л.Д. – Да, наверное ж, в немцев он был в плену. Мол, Кузя, ты знаешь, ты знаешь немецкий язык, иди! Да! А он что подзабыл, а что все-таки и помнил. А он: – Ну что–что? Кур давай, яйцо давай, им же поесть хочется. Да, бегали за етим Кузей, за дедом Кузею…
Соб – Ну и что, накормили их?
Л.Д.– Ну да, насобирали. Мама говорит: – Не боялись, надо же, говорит, прикатили на мотоцикле в нашу глухую деревню такую. Во, ты говоришь! Вдвоем! Вот это мама говорила. Да. И многие там деревенские говорили.
Соб. – Что вы ели после войны, когда совсем нечего было есть?
Л.Д. – Мы, дети ходили собирать колоски… Батюшки! Тошнотики. Действительно тошнотики! Мёрзлая картошка… Она вот прямо сжупленная такая картошка, там один крахмал. И вот когда блины спечешь, они чёрные-чёрные, и невкусные, тошнотики их называли. Но вот эти тошнотики все-таки не дали умереть. Вот это я уже хорошо помню, как мы ходили к лесу туда и собирали эту картошку мороженую.
Крапиву варили. Лебеду не помню. Липник тоже. Я как-то плохо знаю... По-моему, да – мама в хлеб добавляла липник, очистки и липник, это хлеб был такой, да…
(Из книги Л.Ф.Миронихиной. Война.)